– Я не понял. С кого они клонируют полуметровые члены? У нас, например, таких нет даже у негров.
– Их, я слышала, здесь как-то наращивают. Детям их длина не передается.
– А кому нужен такой размер? Я сильно сомневаюсь, чтобы хотя бы одна аморитянка могла принять на грудь полуметровую елду. По-моему, чисто физиологически это не возможно.
– Выходит, возможно. Некоторые, я слышала, даже вырезают матки, чтобы, как ты сказал, принять на грудь, как можно больше. Видишь у них под пупком цифры?
На яркие выпуклые вензельные татуировки под пупком я обратил внимание еще раньше.
– Это глубина их вагины. Кстати, это слово здесь можно встретить лишь в учебнике по анатомии. Общепринятой замены, как у нас, ей тут нет. В разговоре, что только не услышишь, причем в основном оскорбительно грубое. Самое ласковое, что я слышала, это пещера, а в основном дыра, ведро, но чаще всего лоханка, о чем я упоминала в дневнике.
– Ну и какая у них самая большая лоханка?
– Ровно полметра я ни у одной здесь не видела, а до сорока пяти сантиметров встречаются часто. А вон у той бирюзовой куклы, которая держит сразу два члена, аж целых сорок семь сантиметров. Правда, многие преувеличивают, но это надо еще проверить, что они и добиваются. Преувеличивают и мужики. У тех и у других каждые лишний сантиметр ценится дороже золота. Президент, чтобы остановить это состязание, своим указом ограничил длину члена сорока девятью сантиметрами, а предельный размер груди женщин установлен приблизительно на уровне нашего восьмого номера. Поэтому у восьмидесяти процентов аморитян именно эти параметры. У кого меньше, тот и та считаются не совсем полноценными.
– А у тебя какой размер груди?
Нина смутилась.
– Был третий. Сейчас из-за Алешки чуть больше.
Я мысленно приставил ей грудь аморитянки и засмеялся. А что? Очень даже впечатляло. Отбоя от наших мужиков не было бы. Она прочитала мои мысли и замахнулась на меня рукой:
– А ну тебя, бесстыдник.
Если я бесстыдник, то, как тогда назвать их? Сегодня я заметил, что дамы время от времени наклонялись и облизывали члены, как мороженое, задерживаясь на концах. Видел я и открыто совокуплявшиеся пары недалеко от нашей клетки.
– У них вообще еще что-нибудь есть на уме, кроме, извини меня, ебли? – И вы меня извините, но другого слова для определения того, что видел, я не нашел. Даже случка с совокуплением не подходили.
– По-моему, нет. А зачем? Они всем обеспечены, работать не надо.
– Что значит, не надо? Десять процентов, про которые говорил тебе Язо, по-моему, совсем недостаточно, чтобы строить дома, изготавливать самолеты, выращивать урожаи?
– Язо имел в виду вот эту элиту, – Нина указала глазами на посетителей парка. – Но я думаю, он преувеличил. Десять процентов работающих с пользой для общества среди них вряд ли наберется. А в сфере материального производства их вообще нет, не считая олигархов, которые тоже лишь вкладывают деньги. А их, я слышала, всего около сорока.
– Не понял. Кто же здесь работает?
– На это есть аморитяне второго и третьего сорта – бежевый народ и синие. Но они как бы не в счет. Когда речь заходит об Аморите, то подразумевается лишь одна элита. А бежевый народ и синие – это как приложение к ней. Как роботы.
Я внимательно посмотрел на охранника у дверей клетки. Еще вчера их маски мне показались подозрительно похожими на живые лица. Морщины на них двигались, как на лице.
– Разве на нем не маска?
– Я тоже долго думала, что они в масках. На самом деле это у них синие лица, как черные у негров. У них все тело синее. Когда-то специально для работы и обслуживания истинных аморитян они были завезены сюда с другой планеты, как негры из Африки в Америку. Им запрещено менять цвет кожи.
– Почему синие? Разве загар синим бывает? И ты упоминала цветной. У них солнце особое?
– У них его вообще нет. Их освещает отраженный от другой планеты свет.
Как у нас лунный свет. Только у них ее свет во много раз ярче. От него загара не бывает. Он у них искусственный.
– Ты упомянула про бежевый народ. Кстати, почему слово народ ты увязываешь только с бежевыми аморитянами?
– Потому что синие у них не считаются народом. Когда-то их хотели заменить роботами. Потом оказалось, что роботы намного дороже, и сейчас их опять заменяют синими. Их аморитянами не называют, а просто синими.
– Не понятно, но ладно. Синие лица я видел, а бежевого
ни одного
– Не видел потому, что простой бежевый народ в этот парк не вхож. Это парк только для элитян.
– Элитян? Интересное слово. Я его слышу впервые. Запомню. У нас его тоже можно употреблять. Элитяне, хм. Звучит хлестко, как подъёбка. А они какого цвета от рождения?
– Тоже бежевого. Но этот цвет у них не моден, и они окрашивают себя, кто как хочет. Сейчас в моде перламутр. Народ, я имею в вижу бежевых, особенно их молодежь, которая, как и везде, подражает элите, но выглядит это подделкой и сразу бросается в глаза. Как у нас китайский товар. Бежевые лица среди молодежи редко встретишь, у пожилых – чаще, а еще чаще со следами загара или краски, как у нас с татуировкой советских времен на пальцах типа «Ваня» и «1930». Чисто бежевые аморитяне встречаются среди приверженцев старых обычаев, подобно нашим староверам и сектантам, и среди тех, кто не пожелал присоединиться к элите по идейным соображениям, как Язо.
– У Язо только лицо бежевое или все тело?
– Насчет всего тела я не знаю, он всегда в одежде, а лицо у него бежевое. Но уверена, что тело у него не синее. Ты не встретишь ни одного синего аморитянина. Даже синеглазых среди них нет.
– А метисы или мулаты?
– Они здесь запрещены законом. Их умерщвляют сразу после рождения. Но до рождения, как правило, не доводят.
– Не понял. У них расизм?
– Они так не считают. Они утверждают, что у них либеральный демократизм. Бежевому и синему народу здесь предоставлена полная свобода, делай, что хочешь, но только в пределах конституции и своей территории.
– Они живут на разной территории?
– Обязательно. И тем и другим элитой выделены отдельные острова. Я на них не была, но от Язо слышала, что синие живут намного хуже бежевых. Но между собой те и другие живут приблизительно одинаково, хотя определенная градация есть. Самыми обеспеченными считаются работники шоу бизнеса и прессы. Их задача – создавать веселую беззаботную обстановку в обществе. Лучше всех живет бежевая попса, которая допущена развлекать элиту и сама почти считается ею. Затем следуют работники органов правопорядка и охраны. Его высшее звено составляют бежевые, низшее – синие. За ними идут торговцы. Как правило, владельцами магазинов синих являются бежевые, а магазины бежевых принадлежат элите. Потом идут бежевая и синяя интеллигенция. У бежевых она богаче, так как, кроме учителей и врачей, к ней относятся ученые и инженеры, которых у синих практически нет. Самыми бедными считаются обслуживающий персонал и рабочие. Последние, особенно неквалифицированные, состоят исключительно из синих. Такая диспропорция в социальном положении объясняется тем, что в последние два – три столетия на Аморите продолжается затяжной кризис капитализма, промышленность пришла в упадок, и бывшие ученые, инженеры и рабочие ушли, как правило, либо в охрану либо в бандиты. Сюда стремится попасть и молодежь. Поэтому резко уменьшилась потребность в учителях. А сейчас, в связи с еще и продовольственным кризисом, правительство пошло на ограничение прироста населения. Разве что синим, которым раньше было запрещено иметь больше одного ребенка, сейчас разрешили иметь двоих детей. Это связано с заменой ими невыгодных роботов. Но их численность по-прежнему продолжает быстро уменьшаться, так как срок жизни у них даже меньше, чем у русских в России. Элита с ними делает, что хочет. Чтобы уменьшить интерес элитян к интимным связям с синими была попытка ограничить у синих размеры половых органов как у мужчин, так и женщин. В сторону уменьшения, естественно. Но закон такой не прошел. Законодатели, видно, не захотели вообще заострять этот вопрос как, с одной стороны, расовый, а с другой – не имеющий под собой основания. У синих, например, связь с элитянами считается несмываемым позором.
Я почесал затылок, выражая сомнение:
– Неужели у синего нет желания кинуть палку сисястой элитянке?
– Сисястой, может, и есть, – засмеялась Нина. – Только что он сможет сделать своими двенадцатью сантиметрами в ее полуметровой лоханке?
– Да, действительно ничего, – почесал я затылок. – Разве что окунуться в нее с головой. Любуясь ими, я как-то об этом не думал. Мне там тоже, пожалуй, делать нечего. Но у аморитянина с синей должно хоть что-то получиться. Она у вас, как говорится, имеет свойство расширяться.
– У бежевого аморитянина – проблем нет. У них члены обычные. А у элитян с синими случка проблематична, несмотря на твои гинекологические познания. Такие случаи были, если элитяне даже с животными живут без стеснения и без осуждения. О самочувствии животных после этого я не знаю, а про смерть синей женщины слышала. Но это был чуть ли не единичный случай. Я думаю, что в их неприятии друг к другу большую роль играет классовая или социальная неприязнь. Во всяком случае, у синих. Но самое интересное, они, насколько я изучала этот вопрос, абсолютно не завидуют элите и не хотят вести ее образ жизни. Элиту они презирают за безделье и открыто называют паразитами.
